О рецепте создания курликов, волкушиков и кроковелей, потолке Большого театра и одиннадцати овечках на лугу

Виктория Топоногова – популярный детский писатель с художественным образованием и немалым педагогическим стажем. Её книга «Держись, курлик!», вышедшая в «Архипелаге» в начале этого года, неоднократно оказывалась в подборках интернет-изданий о современной детской литературе и продолжает попадать в обзоры многих информационных порталов и известных книжных обозревателей.

1 декабря состоялся наш первый зимний онлайн-фестиваль «Море идей. Зима-зима-зимагия», в рамках мероприятия прошёл и художественный мастер-класс с Викторией Топоноговой. Также у наших читателей была возможность лично встретиться с автором на ярмарке интеллектуальной литературы non/fictio№23.

А в интервью нашему сайту Виктория вспоминает о своих первых пробах пера, рассказывает о дальнейших приключениях курлика и муррлика в сказочных землях, а также даёт несколько советов начинающим писателям.

Расскажите о своём первом писательском опыте. Когда и для кого было написано ваше первое произведение?

Я пишу с самого детства. Бабушка читала мне сказки Пушкина, стихи Агнии Барто, Корнея Чуковского. Конечно же, мне и самой хотелось что-то зарифмовать.

Каким было первое моё стихотворение, я не помню, но в одиннадцать лет я уже переписывалась с журналом «Пионер», посылала им свои вирши. Их не печатали, но давали обратную связь: разбирали, что хорошо сделано, а что не очень.

Мне легче писалось в деревне, у бабушки Лизы. У неё были овцы, корова, лошадь – в общем, масса всего для вдохновения. Опять же, свежий воздух и парное молоко. С той поры сохранилось только одно стихотворение, написанное почти с натуры, и оно мне нравится и сейчас. Вот оно:

Одиннадцать овечек

Одиннадцать овечек пасла я на лугу.

Одиннадцать овечек. Я с ними не могу…

Одна ушла в канавку, другая в огород.

А третья щиплет травку. Четвёртая – осот.

А пятая с шестою ходили по бревну.

Седьмая же с восьмою смотрели на копну.

Девятая с десятой валялися в пыли.

Одиннадцатой вовсе найти мы не смогли.

Как вы начали писать книги для детей? Почему выбрали именно эту аудиторию?

Сложно сказать. Это не специально так: что пишется, то и пишется. Если разобраться, то детская литература доступна и понятна всем независимо от возраста, поэтому в ней легко раскрывать сложные вещи. Она ведь вовсе не обязана быть примитивной, хорошая детская литература – вещь весьма философская. А ещё я очень люблю юмор и то, как дети подмечают наши взрослые странности, которые мы считаем «нормальностями».

Вначале у меня писались стихи, а потом сочинилась и сказка. Я тогда только окончила МГГУ им. Шолохова. Получила красный диплом. Логично было идти в аспирантуру, и какое-то время я раздумывала над этим. А потом поняла: ну напишу я диссертацию, и что? Кто её будет читать? И решила написать сказку. Так появилась «Тайна Перелётных деревьев», которая вышла в 2013 году в издательстве «Речь».

А сами вы какие книги любили в детстве?

Я читала запоем всё: Джека Лондона, Александра Дюма, Киплинга, Конан Дойля, Александра Беляева, Мопассана, Булгакова, Золя, Ремарка, Стругацких и ещё много-много всего… Родители целенаправленно покупали книги, в том числе по талонам за макулатуру (такие были времена), и собрали вполне приличную библиотеку, за что им огромное спасибо.

Ещё в раннем детстве у меня были пластинки с «Бременскими музыкантами» и «Маугли». Я могла сама их ставить и слушать на проигрывателе. А вот телевизор включать без родителей мне не разрешалось.

А как ещё родители поощряли вашу любовь к литературе и тягу к познанию?

Понимаете, я выросла в московской коммуналке. Шуметь было нельзя, водить домой подруг – тем более. Так что книги были основным развлечением, поскольку это тихо и не требует много места.

Зато у меня была бабушка Тамара, которая водила меня в музеи и театры. Однажды с огромным трудом она добыла билеты в Большой театр. Мы сидели на самом верхнем ярусе, я в подробностях рассмотрела огромную люстру и роспись на потолке. А вот две одноактные пьесы где-то там, внизу, оказались на итальянском языке.

Как вы считаете, чем отличается написание детских книг от создания взрослой литературы?

А вот не знаю. Это какие-то очень тонкие нюансы. В принципе, каждая книга пишется по-разному, пусть даже одним и тем же автором. Книги – они как дети. Очень разные. К тому же умеют сами выбирать себе читателя. Например, Александр Дюма вряд ли мог предположить, что его будут читать и перечитывать советские пятиклассницы. А мы читали. При этом многие произведения школьной программы совершенно не детские.

А какие на ваш взгляд произведения из школьной программы ни в коем случае нельзя убирать? Какое классическое произведение (одно или несколько) вы бы обязательно посоветовали прочитать школьникам?

Сложный вопрос. Можно, конечно, назвать Пушкина, Толстого, Пришвина, других прекрасных авторов. Но лично на меня большее впечатление произвела именно внешкольная литература. Может быть, потому, что это была не «обязаловка», а свободный выбор.

Кстати, все говорят о программе, а об учителях почему-то нет. А между тем один учитель заставит детей буквально влюбиться в литературу, даже в сложную, не совсем понятную, а другой – напрочь отобьёт тягу к чтению. Мы в школе читали Виктора Гюго на французском, и мне понадобилось лет десять, чтобы остыть от неприятных школьных впечатлений и снова взять в руки его книги. А это гениальный автор.

Что-то подобное было в моей жизни и с поэзией: занимаясь в туристическом кружке, я познакомилась с бардовской песней и поняла, что очень хочу писать стихи. Мои учителя в поэзии – Владимир Высоцкий, Булат Окуджава, Александр Городницкий, Вадим Егоров, Юрий Визбор, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Вероника Долина. А Пушкина, как я говорила, мне бабушка читала чуть ли не с пелёнок.

У вас за плечами немалый педагогический опыт. Расскажите чуть больше о своей работе с детьми. Насколько, по вашему мнению, современное поколение готово учиться, интересоваться чем-либо? С детьми какого возраста вам комфортнее работать?

Больше всего мне нравится работать с подростками. Они такие классные, живые. Они задают вопросы на самые разные темы, пытаются разобраться в философских материях, их всё интересует. Да, конечно, таковы не все, но их много и именно благодаря им я с радостью иду на работу. Я учу детей рисовать, готовлю к поступлению в художественные вузы и колледжи, но в первую очередь учу их думать, задавать грамотные вопросы, делать выводы, искать ответы самостоятельно. Учу находить и исправлять свои ошибки, не бросать начатое, выражать себя через творчество.

Кстати, именно ученики посоветовали мне некоторые книги и мультфильмы. Например, познакомили меня с творчеством Нила Геймана. А одна девочка попросила пересказать вкратце, о чём роман «Анна Каренина». Я рассказала, потом спросила: «Тебе для школы, да?» «Нет, – говорит, – мы на балет «Анна Каренина» идём, хотелось бы понять, что там вообще будет происходить».

Думаю, общение с детьми накладывает на моё творчество определённый отпечаток. Возможно, желание творить для детей и любовь к преподаванию – производные одного и того же источника. В любом случае, одно другому явно помогает.

Как вы придумали таких существ, как курлики, муррлики, слонозебриусы, кроковели и волкушики? Поделитесь рецептом создания ваших поголовно обаятельных персонажей. Кажется, в ваших книгах нет ни одного злодея.

Нет никаких рецептов, персонажи рождаются сами собой. То есть по рецепту были волки, но щепотка музыки, пара ложек юмора и пробегавшая мимо кошка превратили их в волкушиков. И это здорово, я считаю.

Вообще мне близка идея, высказанная Даниилом Андреевым в книге «Роза Мира». Там говорится, что замыслы о литературных персонажах где-то обитают ещё до того, как появляются в головах писателей. Что-то в этом есть. Кстати, эта же теория объясняет и некоторое «своеволие» героев книг, которые часто действуют по своей логике, споря с автором.

И да, в моих историях не существует злодеев. Я просто не умею их готовить.

Получилось ли, по вашему мнению, у художника Кристины Радкевич изобразить курлика и муррлика именно такими, как вы их задумывали? Возможно, каких-то персонажей вы видели совсем другими?

Кристина – большая умница, она всех просто изумительно нарисовала. Я очень рада, что её иллюстрации получились такими и деликатными, и динамичными одновременно. Да ещё и в моей любимой цветовой гамме!

А есть ли в книге «Держись, курлик!» герой, списанный с вас или с кого-то из ваших близких и знакомых? И присутствуют ли в ней сюжеты, вдохновлённые реальной жизнью или литературными классиками вроде Шекспира?

Вроде бы нет там ни таких героев, ни таких ситуаций. Я довольно успешно абстрагировалась от окружающей действительности. Хотя как знать, может, кто и затесался. Вообще-то у меня есть масса историй из реальной жизни, да и к реализму я хорошо отношусь.

Но ладно, поделюсь секретом, как пишутся такие вещи. Когда окружающая действительность угрожает перейти из реализма в антиутопический абсурдистский нуар с элементами социальной драмы, надо, метафорически выражаясь, отыскать лестницу, подняться на свой чердак и открыть форточку в районе сахасрары*, а чтобы лучше тянуло, то и аджну* не стоит забывать. И существа, живущие в эфире, обязательно заглянут к вам на огонёк. Да, огонёк тоже нужен, никак без него. Теперь можно смело выходить в обычный мир. Никто не поймёт, почему вы улыбаетесь, а вы-то знаете, что курлик и муррлик уже встретились и даже подружились.

История курлика и муррлика – это не шекспировский сюжет, я даже не думала в эту сторону. Там же, как мы помним, про любовь, а у меня тут про дружбу. Но да, я не придумала ничего особенно оригинального, это тоже вполне архетипический сюжет про парочку очень непохожих персонажей. Что-то наподобие героев Депардье и Ришара во французских комедиях, как мне представляется.

Когда вы создаёте ваши сказочные миры, вам интереснее придумывать их с точки зрения писателя или оживлять в качестве художника? И как это случилось с Шустриками – что первым пришло: образы или идея?

Ой, там как-то всё вместе работает. Когда я пишу историю, я же её как-то представляю, а иногда пытаюсь проиллюстрировать. И некоторые мои книги вышли с моими иллюстрациями. А с Шустриками, наверное, одновременно это случилось. Просто родилось и всё.

«Держись, курлик!» – история удивительной дружбы двух абсолютно непохожих друг на друга существ. Как, по вашему мнению, научить современных детей уделять больше внимания общению и дружбе?

Не разжигать вражды. Человек – существо социальное, для него очень важно общение и принятие другими. Но если значимые для детей люди говорят, что кто-то плохой, они это усваивают. Поэтому надо наполнять мир добротой. Тогда и непонимания будет меньше.

Как вы думаете, чем проще всего заинтересовывать современного ребёнка?

Все дети разные, для кого-то интересен активно действующий герой, а для кого-то – красивая философская история. Главное, чтобы читатель и персонаж получили возможность найти друг друга, а за это огромное спасибо современным издательствам.

А над чем вы сейчас работаете? Планируется ли продолжение про курлика и муррлика? Если да, то какие приключения ожидают дальше этих героев?

Продолжение уже есть, и я очень надеюсь, что оно скоро выйдет в «Архипелаге». А сейчас я пишу повесть для детей постарше – лет десяти.

Мои герои не революционеры, они не могут переделать общество, в котором муррлики едят курликов. Поэтому они снова отправляются в путешествие. И даже встречают кое-кого из уже знакомых персонажей. Но на этот раз решают больше не внешние проблемы, а внутренние. В общем, они растут и развиваются.

Какой совет вы дали бы начинающему детскому писателю? И что бы вы посоветовали самой себе в начале своего писательского пути?

Начинающим авторам я бы посоветовала продолжать писать и совершенствоваться. Не пугаться, если критикуют. Учиться на хороших примерах, но сочинять что-то своё.

А себе – просто писать и не бояться, не откладывать на потом. Я и сейчас это себе повторяю. И иногда сама к своим советам прислушиваюсь.

Сахасрара и аджна – названия чакр из духовных практик йоги.

Более подробную информацию о встречах и эфирах с любимыми авторами ищите в соцсетях издательства!